Три сказки с прологом и эпилогом:

Г.Ильич

Посвящается моим товарищам:
Володе П. и Володе Л.,
ведущим исследователям исторических циклов, дух которых вдохновил автора на этот труд
и
Володе Д.,
наследнику авторских прав Фомы Топорищева

Эта история полностью вымышлена, все совпадения с реальными событиями и людьми чисто случайные и автор за них никакой головы на отсечение не даст.

У самого синего моря
или
Три версии и три составных части истории

Я другой такой страны не знаю...
/из песни/

Мировая политика держится на трех китах: деньги, власть и слава. Ежели какой-либо из китов находится в отлучке, его место немедленно занимают женщины, благодаря чему мир и сохраняет равновесие.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

Оглавление

Предисловие автора

Пролог

Туда, не знаю куда или Протокол содержания

Версия народная

Курочка Рыба или Это сладкое слово – свобода

Часть первая – Жизнь под знаком качества

Часть вторая – Борьба и единство

Часть третья – Всё возвращается на круги своя

Версия державная

Вышел месяц из тумана или Краткие наброски истории

Глава I – Литературный обзор

Глава II – Где

Глава III – Кто

Глава IV – Что

Глава V – Как

Глава VI – Чем дело кончилось

Глава VII – Чем сердце успокоится

Список использованной литературы

Версия пророческая

Аленькие цветочки или Протоколы синеморских мудрецов

Протокол 1 – В начале было слово

Протокол 2 – Родословие Владимира, сына Владимира, сына Елены и Ильи

Протокол 3 – Из отчётов птицы-тройки

Протокол 4 – Из зала суда

Протокол 5 – Постановление рыбнадзора

Протокол 6 – Киотский

Протокол 7 – Акт обследования развалин ледяной избушки

Эпилог

То, не знаю что или Песнь песней

Биографическая справка об авторе

Предисловие автора

Разумно предположение, что хаос – суть неведомый нам порядок, либо беспорядок, доведенный до полного абсурда.
Замечу также, что хаос от порядка отличается простой перестановкою частей.
/Ф.Е. Топорищев, „О сущности вещей“/

Когда автор был маленьким и читал только сказки, ему всё время казалось, что каждая сказка – это частица общей мозаики, разбитой каким-то злодеем на множество камешков, раскрашенных во все цвета кожи и радуги и разбросанных везде, где проходила нога человека – с южных гор до северных морей. Хотелось собрать эти камни и прочитать Сказочную историю без купюр.

Автора бесила обрывочность и недоговорённость сказочных сюжетов, например, многочисленные попытки Ивана-Царевича найти себе очередную подружку. Казалось, в предыдущей сказке он уже сосватал Марью-Искуссницу, так нет же, в очередной – кадрит Елену Прекрасную. Что же было после свадьбы, сказки почему-то стыдливо замалчивали. Потом выяснялось, что мужей прекрасной Елены звали Менелай-Царевич и пастушок Парис, тоже между прочим царевич, и завершился этот брачный сюжет затяжным вооруженным конфликтом и грудами окровавленных и обугленных тел. Кто же из этих двух соперников был Иваном? А какую фамилию носили Василиса Премудрая и Иванушка Дурачок после регистрации брака? Как звали их детей и родителей и в каких сказках они проявили свои таланты?

Немного повзрослев, автор стал лектором-международником и понял, что разбивали, разделяли и разбрасывали не только сказочную и не только историю.

Испокон веку самые разные творцы, тираны и проходимцы:

– Отделяли землю от неба и власть от народа,
свет от тьмы и правду от известий,
прошлое от будущего и навоз от жемчужных зёрен,
православных от правоверных и гоев от геев,
мужчину от женщины и библосы от баблосов.

– Резали на куски людей и страны;
переселяли народы и перемешивали языки,
леса переводили в щепки, а людей в пыль на ветру.

– Перегоняли нефть, разводили стрелки и отрывали у мёртвого осла уши.

Но была и другая тенденция. Силами знаменитых и безвестных мудрецов, властолюбцев, вольных каменщиков и прохвостов предпринимались попытки:

– Объединить пролетариев всех стран и создать всемирный халифат,
всеобщий язык и интерфейс Windows,
ось Рим-Берлин-Токио и Римский клуб,
общую кормушку и открытое гражданское общество.

– Стереть грань между городами и деревнями, Хиросимой и Нагасаки,
казной и карманом, семьёй и мафией,
водопроводом и канализацией, сортиром и эшафотом.

– Перебравшись по ту сторону добра и зла,
свернуть спираль исторического развития в один пространственно-временной круг,
а круг свести в точку, вернув мир в состояние первоначального ничто,
и построить светлое будущее из осколков тёмного прошлого.

– И наконец, написать всеобщую летопись и самую большую энциклопедию.

Вдохновлённый успехами Шахерезады, Шлимана и академика Фоменко автор также решил включиться в вышеописанные процессы, а заодно поискать ответы на свои детские вопросы. Именно этому и посвящён предлагаемый на Ваш суд краткий энциклопедический труд.

* * *

О правилах чтения. Ввиду сложности и неоднозначности материала, он разбит на три версии, читать которые можно в любой последовательности. Рекомендуется также время от времени менять местами Пролог с Эпилогом.

Г. Ильич, г. Глупов-на-Глобусе, 2004-2005 г.
 

Пролог

Туда, не знаю куда
или
Протокол содержания

Что за чудо эти сказки про белого бычка.
/Из писем афро-лукоморского писателя/

Намеки полезны, ежели их правильно понимать и болезненно не реагировать.
/Ф.Е. Топорищев, „О пользе, выгоде и целесообразности“/

... у самого синего моря на распутье дороги на ярмарку за систематическую неуплату дорожных сборов громкую игру на гуслях нецензурных песен и езду с превышением скорости задом на красный свет в нетрезвом виде задержана печка на курьих ножках гружёная крупной репой и алыми цветами пытаясь лишиться отсутствующих прав и спрятать в кармане контрабандную фигу водитель браконьер Емельян лёжа на боку в обнимку с похищенной персидской княжной Несмеяной спрятанной в разбитом хрустальном корыте превысив меру необходимой обороны прищучил и смешал с мусором постового воеводу Степана замарал его чистые руки всучив взятку золотыми рыбьими яйцами и ушёл от погони прикинувшись колобком к какой-то матери на лёгком катере под алыми парусами туда не знаю куда на берегу самого синего моря ...

 

Версия народная

Курочка Рыба
или
Это сладкое слово – свобода

Там рыбий дух, там рыбой пахнет!
/Из афро-синеморской поэзии/

Права даются каждому - свобода же одна на всех, при том, что на всех ее обычно не хватает, и тогда большинство склоняется к деспотии для установления окончательной справедливости в отношении свободы.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

Часть первая – Жизнь под знаком качества

Иная дичь кажется вполне съедобной, но на поверку окажется неудобоварима и даже неприемлема.
/Ф.Е. Топорищев, „Охотникам и борзым“/

У самого синего моря, в тридевятом царстве, тридесятом государстве, в тесной коммунальной избе жили-были дед и баба. Худо-бедно однако жили – огород маленький-премаленький, пенсия и того меньше, а рыбу родная синеморская власть пуще глазу от потравы бережёт.

И долго бы они так наверное жили, кабы не погнала бабка деда метлой из избы, совсем достал он своими песнями её ступку: „А не пошёл бы ты старче на берег морской, потому как давно в моем разбитом корыте рыбьим духом даже не пахнет, и не несётся наша изба на своих курьих ножках. А заодно и репку свою окропи, а то она мелковата будет.“

С бабой спорить, что с дубом бодаться. Так что не стал ей дед перечить, а почесал забубённую репку, ударил в звонкие гусли и забросил в набежавшие волны свою самую любимую морду. Первые две попытки, как водится, были неудачными – принесли лишь пустую тару из-под джиннов и иприта, но на третий раз – стала морда тяжёлой-претяжёлой – дед тянет-потянет, вытянуть не может. Пришлось ему звать подмогу и вот – бабка за дедку, внучка за бабку, жучка за внучку, кошка за жучку, мышка за кошку – вытянули морду. А в ней рыбка – да не простая, а золотая, в плавниках стрелу держит, а во лбу звезда горит. И взмолилась та рыбка человеческим голосом, ерунду всякую сулить стала за свою свободу. Но и дед не просто так свою репку чесал.

– „Только труд может сделать тебя свободной.“, – стал он растолковывать рыбке, – „Так что посидишь пока в избе на насесте, будешь нести мне рыбьи яйца и холить мою репку, чтобы выросла она большая-пребольшая. И вот когда станет жизнь наша качественней и веселей – выйдешь на свободу с чистой совестью, может быть.“

Ничего не сказала золотая рыбка, только хвостиком вильнула и обернулась Курочкой Рыбой. И с тех пор не переводился в новом бабкином корыте рыбий дух, и неслась избушка на курьих ножках пуще прежнего рыбьими яйцами. А уж репка у деда выросла такая большая-пребольшая, что увезли ее на Выставку Достижений и дали орден – да не простой, а с золотою звездою, и часы-яйцо – работы мастера Фаберже; назад правда не привезли, только её хвостик и видели. Дед погоревал конечно, но тужил не долго, потому как бабок от рыбьих яиц хватало теперь не только на бабку, но и на внучку, и на жучку, и на кошку ...

С одной только маленькой мышкой-норушкой вышла большая незадача. А ведь той уже давно поперёк горла стоял нескончаемый рыбный день. Правда причитался на трудодни ей ломоть репки изрядный, но сгинула орденоносная в казённом окаянном море. В избе то и раньше не повернуться было, а теперь даже хвостиком мышке махнуть было негде, да и незачем, потому как крутила хвостом перед дедом Курочка Рыба.

И однажды перешло количество в качество – опять обнаружив у своей норки опостылевшую икру, стукнула мышка челом в рыбнадзор, воеводе Степану: „Стучит, мол, дед кулаком по пузу, несёт от него перегаром рыбьим, и бегает старый картавый хрыч за молоденькими русалками. И хоть репка у него большая-пребольшая и орден у неё со звездою, но стояла она в меньшаках, водится с кулаком, и яйцо носит – не простое, а золотое.“ И подписалась Павликом.

Может мышку не так поняли, потому как пришли с ответом, в тяжёлых кованых сапогах, тридцать три медведя лубяной хаты, и с ними их дядя Стёпа, вломились в тесную избу, раскатали её на брёвнышки, разбили деду любимую морду, а бабе новое корыто, и нашив им жёлтые звёзды сзади и спереди, бросили обоих в казёный терем, хлебать лаптем пустую баланду из разбитой миски и копать канаву от моря белого к морю синему. А там беломорский кум и разбойники-соловьи, прослышав про золотое яичко, били деда с бабкой били, но толку и на грош не выбив, махнули на них рукой и опустили: деда – петухом, а бабку – наседкой; и, добив этим, сожгли в печке.

Переменилось всё в одночасье и у других жильцов коммунальной избы. Сослали внучку в ледяную избушку взбивать перину деду Морозу и бабе Йоге, но достала её там очередная мачеха своим яблочком. С той поры лежит внучка в хрустальном гробу на холодной печи, нетопленной, и будет так лежать тридцать лет и три года до следующей реинкарнации. Тишком-молчком увёл к себе жучку сосед Герасим, но сбежала она вскоре от греха подальше и, помыкавшись недолго Каштанкой, вышла замуж за сына полкана – из рыбнадзора. Больше всех, говорят, повезло кошке. Наказав достукавшуюся мышку, полезла кошка сама по себе и на Рыбкин насест. А Курочка кудахчет: „От меня дедушку ушли, жучку с бабушкой увели, рыбнадзор про меня не допытался, и мышке я не пришлась по вкусу, а от тебя, кошка, и подавно откуплюсь.“ Долго-долго они рядились, и купила рыбка себе свободу за гринкарту в соседнее Лукоморье, дуб, но не деревянный, а зелёный и с сундуком компроматов синеморских, а также цепь – да не простую, а золотую.

С тех пор ходит кошка на цепи, поёт песни о свободе и рассказывает всякие сказки про родное тридесятое государство и его сладостный рыбий дух.

В том числе и эту.
 

Часть вторая – Борьба и единство

Когда речь заходит о демократии и свободе, то всяк толкует их в свою пользу на благо всем.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

На том дело, однако, не кончилось. Пришла Пора давать Отпор и разгонять Хмарь. Нашлась у кошки в рыбкином сундуке малахитовая шкатулка и выскочил из неё братец кролик, из которого вылетел гадкий утёнок и выронил колумбово яйцо, скрывавшее волшебное колечко.

Стоило грянуть тем кольцом в колокол, как возгорелось из искры пламя, пробудилось оранжевое солнце, пришла нежданная оттепель, подтаяла ледяная избушка и треснул хрустальный гроб. Ненадолго оттаяла заиндевевшая внучка и оседлала белого конька-горбунка с черной отметиной. Вскочила на ее плечи жучка, на жучку – кошка, на кошку – мышка, а на вершину этой живой горы взлетел жареный петух с косой и, свистнув лебединную песню, слетел и заклевал синеморскую власть по самое не хочу.

Поборов и подкосив старый режим, прорубила внучка окно в Лукоморье и объявила Синеморье вольным рыбным местом. И уж совсем собралась пустить красного петуха лубяной хате, но, не желая разрушать хрупкое единство народа, после небольшой перестройки разместила в ней свой хрустальный гроб. Из тридцати трёх медведей подобрала она единую тройку себе в секьюрити, разрешив самого маленькому есть из своей чашки и сидеть на своем стуле и назначила его прокурором, а остальным наказала служить народу – беречь рыбий дух, охранять обретённую порту франку и следить, не поднесёт ли какая змея-злодейка очередное яблоко – не простое, а наливное, съешь такое – козлёночком станешь, в гербе города Глупова.
 

Часть третья – Всё возвращается на круги своя

Все знают цену самоотречению, но отнюдь не каждый согласен ее уплатить сполна. В этой связи, полезно заранее оценить, во что обойдется полная политическая самоотдача.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

С сознанием исполненного долга, почернев от забот и солнца, вернулась внучка на печку, на свою разбитую хрустальную кроватку, долёживать срок, расслабившись в позе трупа, у пока ещё открытого окошка; и смотрит она туда, не знаю куда, ищет взором летящую по волнам шаланду с алыми парусами, полную золотой рыбкой и всё ждёт-пождёт, когда же наконец поцелует её Иван-царевич, король, королевич, сапожник, портной; то, не знаю что – хоть кто-нибудь – и подарит аленький цветочек с берега самого синего моря.

Когда-нибудь.

Но это уже совсем другая история.

 

Версия державная

Вышел месяц из тумана
или
Краткие наброски истории

Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет.
/Из истории города Глупова/

Исторические параллели и экономические меридианы образуют на карте мира весьма причудливые и живописные политические фигуры!
/Ф.Е. Топорищев, „Исторические замечания“/

Глава I – Литературный обзор

Лживых историков должно направлять в их истории для исправления исторических ошибок!
/Ф.Е. Топорищев, „Исторические замечания“/

У самого синего моря, в высотной башне из слоновой кости, обозревая историю и окрестные облака, один озабоченный учёный обнаружил обнажённую ошибку и, орудуя своей фомкой [1], овладел исторической правдой и отреконструировал оную, превратив божественную Клио в простую зацикленную матрёшку; и смешал все языки, отчебучив чёрными чернилами чудовищную чушь. На обочине означенной операции остались, однако, фольклор, поэзия и проза. В настоящих набросках исправлены эти очевидные оплошности и ошибки. Новую реконструкцию автор [2] дополнил отчётами о лунных [3] и солнечных [4] затмениях, которые удалось привязать к большинству известных из сказок [5, 6], и другой литературы [7] событий.

Опустив математические расчёты [1], огласим полученные результаты.
 

Глава II – Где

На библейский вопрос о том, почему мятутся народы и замышляют тщётное, можно ответить, что оные мечутся в поисках своей истории, не находя иных полезных занятий кроме тех, кои подготавливают почву для археологических раскопок.
/Ф.Е. Топорищев, „Исторические замечания“/

Все описанные события происходили в одной-единственной державе, именуемой „некоторое царство“, „за тридевять земель“ и „тридесятое государство“, и царил там бардак, называемый также анархией и смутой. Омывалась держава морем, которое местные племена именовали по-разному – в зависимости от цвета своей кожи и политических взглядов – Белым, Красным, Чёрным или Жёлтым, но дойдя в этих спорах до посинения, согласились называть его Синим. Когда аборигенам надоедало ловить рыбу, чесать репу и мять бока они посылали тех, кто считал себя самым умным, по одному и тому же адресу, называемому в разных источниках [7] – „Туда, куда Макар телят не гонял“, „На кудыкину гору“, „За три моря“, „На три буквы“, „Туда и обратно“ и „Туда, не знаю куда“. Посылаемому полагалось выбрать одну из трёх дорожек, согласно стоящему на распутье камню, но большинство выбирало „Направо ехати – живу быти, но коня потеряти“ и лишь единицы шли другим путём, жалея своё средство передвижения, и не боясь рискнуть ради этого свободой или жизнью, своей и чужой. Именно они, если удавалось отбиться от слишком крутых братьев, возвращались в родное Синеморье с разными полезными в хозяйстве предметами, из которых более всего ценилось „То, не знаю что“.
 

Глава III – Кто

Роль некоторых лиц в истории гораздо шире тех рамок, кои им предоставлены портретами. Уместно предположить, что рамками ограничиваются сами лица, но отнюдь не их роль в Истории.
/Ф.Е. Топорищев, „Исторические замечания“/

Выяснилось, что популярные народные герои: старик со своею старухой [5], царь со своею царицей [6], дед со своею бабой, Емеля и Несмеяна, а также Алладин и царевна Будур и др. [7] – это одно и то же лицо, тремя сыновьями которого был Иванушка-дурачок, откликавшийся также на имя Балда, Митрофанушка, дон Жуан и другие, не менее славные прозвища. В своих неоднократных походах „Туда, не знаю куда“ добыл Иванушка для отца-матери Жар-птицу, выведенную также мичуринцами под именами Петушок Золотой Гребешок, птица Рух, Курочка Ряба и Золотая Рыба и поселил её в волшебную лампу.

Был Иван грозным мужем, что вынуждало его выходить одному на дорогу „Налево ехати – женату быти“ и трясти бояр за их синие бороды. После того, как этот Ромео женился на очередной Дездемоне и пронзил стрелой яблоко над головой дочери, его дочь Василиса, не желая вводить в грех многочисленных мачех, переоделась в красную шапочку и, взяв в товарищи тамбовского волка, чеширского кота Матроскина и крыску Лариску (они же – пес Артемон, Том и Джерри), сбежала на деревню к дедушке-бабушке Мазаю, которому все свои детские годы спасала мартовских зайцев, выгребала золу из печки, чесала репку и пасла рыбку.

Научив её играть с огнём, и обещая подарить волшебное колечко, уговорил прекрасную пастушку Змей Горыныч (зелёный змий и гидра контрреволюции) открыть личико и рассудить, какая из его трёх голов „всех милей, всех прекрасней и белей“, а чтобы легче думалось, угостил яблочком. Но, подослав из своего зазеркалья девку Чернавку (моджахеда и Меркадера), подменила яблоко лимонкой (коктейлем Молотова и ледорубом) завистница мачеха (шемаханская царица, Снежная королева), так что выбирать вдруг стало не из чего, и не летал с тех пор змей, а только ползал. И Василисе залетело так, что пришлось ей лечь в хрустальный гроб, между быть или не быть, под усиленной охраной названных и наречённых трёх богатырей [6] и семи нянек.
 

Глава IV – Что

Что касаемо войн, то оные всегда начинаются под лозунгом защиты попранной чести Отечества, заканчиваясь действительным попранием таковой.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

Дракон, брат павшего змея, объявил мачехам столетний джихад и заменил бардак на трояно-мордорское иго. Пришлось Иванушке-дурачку тряхнуть стариной и наняться проводником в несметную вражескую рать. На любимом перепутье вырывал он своё львинное сердце и, освещая им дорогу, уводил троянские орды в шервудские болота по нехоженной тропе „Прямо ехати – убиту быти, но коня сберегати“, но сам каждый раз возвращался в родной табор с табунами трофейных коней, пользуясь подарками своих новых подруг – Ариадны, Медеи и Эвридики.

Так прошло тридцать три года и девять месяцев, пока не явились к Василисе Ивановне с ковшом живой лурдской воды (солёным огурчиком и селёдкой, чаем с сухарями), видения калик перехожих (голубя, лебедя и доктора Айболита). И, освободившись от многолетнего бремени, накинув отцовскую бурку, оседлав сбережённого сивку, полетела гневная одноглазая дева, унесённая ветром и двуглавым белоголовым орлом, ясным соколом, сизым голубем, птицей-фениксом, чёрным вороном в орлеанские степи на бородинское поле и чудское озеро возглавлять куликовскую битву и трафальгарское сражение с самозванным корсиканским чудом-юдом; бить его булатной клюкою и клевать его печень – на горе Арарат – разрывать его цепи и сняв со скалы и крестов омывать и лечить его раны на поле кауравов под Ричмондом, и на всех полях братоубийственной брани. Оболганную сёстрами и преданную друзьями, хотели сжечь её на костре в родной хате, вымазать дёгтем и забить камнями, но не решились и, запечатав в бочку, бросили в Лену, Урал-реку, океан-море и набежавшую волну.

Пройдя сквозь огонь и воду, и воспрянув после купели чудо-сверхбогатыркой, трубила она в медные иерихонские трубы, освобождая обетованные земли, Александрию, Варшаву, Грозный, Дрезден, Иерусалим, Карфаген, Ковентри, Освенцим, Теночтитлан, Трою, Хиросиму, и ветряные мельницы, но пепел всех сожжённых стучал в её сердце. Устав от бессмысленной бойни, основала она новую интернационал-социалистическую партию под названием Комитет богатырских матерей и, сделав её символом наконец-таки надкушенное яблоко, стала вести на телевидении передачу про теорию домино и рассказывать Про Это.

Ослеплённые её небывалой красой, воспели бояны и гомеры мудрость лихой персиянской девы, сложив о ней многочисленные былины и иллиады [7]. После их анализа стало понятно, что Василиса Премудрая, Елена Прекрасная и Иллия Муромец – это одно и тоже лицо – Марья Искуссница.

А дракона одолел и завладел его волшебным колечком, первый блудный сын Марии Ивановны, эсгаротский лучник, бывший лучшим, но опальным стрелком, которого за яркую лысину и шибко умную голову называли, однако, просто – Владимир-Солнце [4].
 

Глава V – Как

Власть есть право на подлость в интересах большинства заинтересованных.
/Ф.Е. Топорищев, „О сущности вещей“/

И пригласило Вовочку народное вече, лишившись оков векового ига, на трон царя Салтана – наводить Новый порядок и вершить Соломонов суд.

И тогда, выбрав Новый курс и провозгласив Новую экономическую политику, вывел он из тумана, тени, плена и тьмы египетской и усадил за круглый стол своих верных варяжских учеников и товарищей; и было их двенадцать – по числу месяцев и колен израилевых; и каждому дал по стулу. После этого выстроил храм, изгнал из него менял и, призвав экспроприировать экспроприаторов и грабить награбленное, на вырученные средства повелел изобретать велосипед, порох и книгопечатание.

Построив великую китайско-берлинскую стену, он прорубил в ней окно в Европу, но чтобы не было сквозняка, прикрыл его железно-бамбуковой занавеской. Затем посадил вместо репы – бульбу, томаты и кукурузу; и, в угаре НЭПа, перебил всех воробьёв и кулаков, после чего ввел налог на бороды и запустил ракету и сельское хозяйство. Мучаясь головокружением от этих успехов, превратил он воду в вино, Савла в Павлика Морозова, а империалистическую войну в гражданскую, создав в итоге великую державу с расширенным жизненным пространством.

Замучив собственного сына, не желая его выкупать из плена, и убив своим посохом, он отрёкся от старого мира, перековал золотого телёнка на скрижали и, научив народ курить табак и пить кофе, привил ему зависимость от очередного, единственно верного учения [1], объявив все предыдущие [7] опиумом для народа.

Пытаясь остановить прекрасное и чудное мгновенье, отправился он в мир иной, преданный и проданный своим товарищем, учеником и братом – Иудушкой Голавлёвым, так и не успев сделать экономику экономной и прокормить пятью хлебами и двумя рыбами весь мир голодных и рабов.
 

Глава VI – Чем дело кончилось

Иная политическая доктрина становится понятной, только будучи истолкована превратно. Однако, некоторые идеи перевираются изначально, и в случае неправильного истолкования оказываются весьма продуктивными.
/Ф.Е. Топорищев, „Политические заметки“/

Из рядов безутешных учеников Владимира выделилась птица-тройка соратников его матери: Василисы Ивановны – Петрос, Анна-Мисс и Ф'Урманьян – и белогвардейским опричникам кардинала, еретикам и ревизионистам сломала их собачьи ноги и разбила их собачьи головы; а в соавторстве с Марком (он же – Карл, Фридрих, Иероним и фон Мерлин), за тысячу и одну притихшую хрустальную варфоломеевскую ночь написала апокрифы, отчёты, веды и капитальные мемуары про свои и царские заветы, его борьбу, задумки и деяния [7].
 

Глава VII – Чем сердце успокоится

Оптимисты считают, что все худшее позади, пессимисты же полагают, что позади все лучшее, и смело отступают.
/Ф.Е. Топорищев, „Суждения о нравах и натурах“/

По варяжской традиции установили хрустальный царский саркофаг на лодью (драккар, каравеллу, летучий голландец) и отправили в последнее плавание. И будет он плыть на заокраинный запад (в Валгаллу, Шамбалу, к чёртовой матери, открывать Америку) пока не встретит и не расцелует лягушку – царевну и путешественницу – или другую неведомую зверушку (царевну-лебедь, рака, щуку, хоббита, Чебурашку и Чипполино) плывущих в бочке с молодильными яблоками (апельсинами, мандаринами, принцами-лимонами, царевичами Гвидонами). Тогда царь вернётся на свой престол под одинокой (обетованной, медной, священной, Синайской, Тахт-и-Сулайман) горой Фудзиямой, и потекут молочные реки мёдом и (потом добытым, кровью омытым, слезами залитым) золотом – будет за что и на что наводить долгожданные порядки, отделять грешников от безгрешных (овец от козлищ, правых от левых, чёрных от белых, Север от Юга, Дао от Дэ и Инь от Янь); обнажать (открывать, обнаруживать, обозревать) тайны; и отправлять своих детей (Икара, Ису, Джордано Бруно, Гагарина) туда, не знаю куда (гореть на кострах, корчиться на крестах и улетать на седьмое небо и ещё выше) и искать то, не знаю что в лучшем мире, под восходящим солнцем, зелёным полумесяцем, под слово „Поехали“ и под алыми парусами; сажать на Марсе яблони и находить общий язык и каменный аленький цветочек на берегу самого синего моря.

Может быть.

Но это уже совсем другая история.
 

Список использованной литературы

[1] „Исторические труды“ – Академик Фоменко

[2] „Легенды и мифы в моей жизни. Краткий курс“ – Г. Ильич (неоконч.)

[3] „Вышел месяц из тумана“ – Детская считалочка

[4] „Краденное Солнцево“ – Из чуковского фольклора

[5] „Сказка о Золотой Рыбке и работнике её Балде“ – Из афро-синеморской прозы

[6] „Сказка о Царе Салтане и трёх богатырях“ – Из афро-лукоморской поэзии

[7] „и т.д.“

 

Версия пророческая

Аленькие цветочки
или
Протоколы синеморских мудрецов

Не рыб я пришёл ловить, но человеков.
/Из новых заветов/

Корчуя зло, налегай на корни, но истребляя корни не вытаптывай семена иных растений.
/Ф.Е. Топорищев, „Садовникам и произрастающим“/

Протокол 1 – В начале было слово

В начале было слово, но что было до того, как оное подействовало?
В промежутке словом владели злые языки и жгли глаголами всех, не поддающихся действию прилагательных.
/Ф.Е. Топорищев, „Недоумения и недоразумения“/

(1) У самого синего моря, на земле далёкой, тридевятой, правил бал и владычил миром вульгарный материализм; и пошёл брат мочить брата; и взрастили они вместо злаков и агнцев, цветов алых и благовонной мирры – дурман-траву и волчцы; и славу на бранном поле.

(2) Потому первое слово было – брань и мат; и видит Бог, что это – не хорошо.

(3) И стала земля безвидна и пуста; притомились держать её три слона, что стоят на спине чуда-юда кита-рыбы; и тьма над зияющей высотой; и призрак дури ловит кайф над водою, и бродит; и пророчит последними словами.
 

Протокол 2 – Родословие Владимира, сына Владимира, сына Елены и Ильи

Многие верят в свое божественное происхождение, другие же ведут свой род от обезьяны, а иные и вовсе плюют на головы предков с высоты своего самомнения.
/Ф.Е. Топорищев, „Думы о господе“/

(1) Бранислав родил Брячеслава; Брячеслав родил Гореслава; Гореслав родил Николая, прозванного Кровавым. И родил Николай Владислава, а Владислав Иосифа; и кто был не с ними, тот был против них; и хотели они, как лучше.

(2) Иосиф родил Никиту; Никита родил Леонида; Леонид родил Славу КПСС. КПСС родил Михаила; Михаил родил Борислава; Борислав родил Емельяна, Степана и Хрюна; Григория и Константина; и была смута. И расцвели сто цветов и боролись сто школ; и каждый жаждал отделить мак от розы, белую розу от алой, а зерно от плевела, понимаешь. И вошёл Степан в рыбнадзор воеводою.

(3) И вошёл Емельян к Несмеяне и родили они Ивана и братьев его Бильбо и Балду; и было это одно и то же лицо и выиграло оно у беса волшебное колечко; и каждый получил по делам своим.

(4) И родил Иван Василису, прозванную Иллиёй Муромцем и утонувшую в Лене, мир с этой троицей; и родила она сына. И нарекли ему имя: Владимир. И родил он сына Владимира; и служит он над дядей Стёпой атаманом; носит чёрный пояс, но не говорит пока своего последнего слова.
 

Протокол 3 – Из отчётов птицы-тройки

Cлучаются ли и у Господа неприятности из-за шалостей Сына, и не сопровождаются ли они упадком Его Духа?
/Ф.Е. Топорищев, „Думы о господе“/

– Три девицы под окном пряли поздно вечерком ... Объявлен в розыск фоторобот предполагаемого похитителя.

– На состоявшемся закрытом процессе три поросёнка Хрюна публично раскаялись и признали себя тремя толстяками ... Освобождены в зале суда под подписку о молчании и невыезде.

– На одном крыльце сидели: царь, царевич, король ... Пересажены на другое крыльцо за попытку сообразить на троих несанкционированный митинг, неуважение к суду и указу, при попытке к бегству и без права переписки.

– Задержаны три сестры и их сватья сводня Бабариха при попытке продать трём медведям подозрительной национальности и двойного гражданства достояние народа – находящиеся под охраной государства памятники природы, старины и культуры: заповедный, цветущий алым цветом вишнёвый сад, разбитое корыто и тройной одеколон ... Закрыто дело о пропаже трёх девиц, на месте конфискованного сада разрешено открыть городскую свалку, назвав её „Последняя сакура“.
 

Протокол 4 – Из зала суда

Ежели все ждут Страшного Суда, то ведь многие могут и дождаться, а иные и допрыгаются от нетерпения.
/Ф.Е. Топорищев, „Думы о господе“/

Слушали:

– Иск о возобновлении контракта заключённого между Садко со своею старухой Чернавкой, именуемыми в дальнейшем Истцом, и Золотой рыбкой с красным пером, именуемой в дальнейшем Ответчицей, прерванного Ответчицей без предварительного уведомления.

Постановили:

– Ввиду многократного и одностороннего пересмотра Истцом условий заключённого контракта, считать его недействительным.

– Обязать Истца оплатить все судебные издержки. Ввиду отсутствия у Истца необходимых наличных средств, продать с аукциона за бесценок его плантации репы, теплицы с урожаем аленьких цветочков, гусли с позолоченными струнами, все лавки и лабазы с запасами рыбьих и иных яиц, лицензию на выкачивание из земли её соков, высотный терем на курьих ножках, мобильную печку, баржи и яхты с алыми парусами, колобок, а также другое движимое и недвижимое имущество, последние штаны и разбитое корыто.

– Поскольку вырученных от аукциона средств окажется недостаточно, объявить Истца банкротом, лишить всех наград и званий и отправить по неведомой дорожке этапом в казёный дом.

– Сожителей Истца – внучку, и её трёх товарищей: жучку, кошку и мышку – выселить из проданных зданий и сооружений без предоставления равноценной жилой площади и послать туда не знаю куда.

– Удовлетворить встречный иск Ответчицы к Истцу о полном возмещении морального ущерба, размер которого будет многократно уточняться Ответчицей в одностороннем порядке.

– На вышеуказанные цели изъять имеющиеся у Истца, его предков и потомков до седьмого колена, акции синеморских предприятий и счета в лукоморских банках, вклады в пенсионные фонды и прочие ценные бумаги, а также гонорары от песен и мемуаров и все вершки его корешков.

Из интервью адвокатов Истца средствам массовой информации:

– После завершения процесса у бездомной, но свободной – наконец свободной – внучки сохранились: кусок лески с крючком, шашки и семечко аленького цветочка; и за кем останется последнее слово, ещё бабушка надвое сказала.
 

Протокол 5 – Постановление рыбнадзора

Ужель и вправду мир не вечен?!
Мир еще вечен, но вопрос уже дискутируется на самом верху.
/Ф.Е. Топорищев, „Недоумения и недоразумения“/

Слушали:

– Уже который раз льют обложные кислотные дожди и горит земля под ногами наших закордонных соратников; в морях, реках и озёрах прекратился клёв; даже в самую путину не идёт с косяком рыбка на наши крючки, в садки и сети – и не золотая, а простая.

Постановили:

– Объявить нашему народу, что развязало против нас необъявленную войну вконец распоясавшееся чудо-юдо рыба-кит пернатое, захватило все наши тёплые рыбные местечки, само пьёт кровь мальков невинных, заедает их яблоком печатным, кто от того яблока откусит – в тот же час обращается козьей мордой и вступает в пятую колонну.

– И это пока ещё цветочки, потому как грозится чудо-юдо всю воду выпить, а слонов замочить. А чтобы этого не случилось, требует остановить войну с природой, набить его несытое брюхо юными девами всех цветов, выдать миллион алых роз мелкими купюрами, бывшими в употреблении и предоставить летательное или плавательное средство с алыми парусами – хочет оно эмигрировать в Лукоморье и, проклиная нас последними словами, попросить там политического убежища.
 

Протокол 6 – Киотский

Природа полезна, ибо в ней имеются полезные ископаемые.
/Ф.Е. Топорищев, „О пользе, выгоде и целесообразности“/

Слушали:

– Рыбнадзор допустил перелов и порчу девиц, ловит не тех и не за то, закрывает глаза на производство и контрабанду дури и мути из алых морских цветов и кораллов, не блюдёт чистоту рыбных мест, обратил их за малую мзду в отхожий промысел, испускает тот промысел рыбий дух второй свежести. И скоро весь воздух станет испорченным.

Постановили:

– Выдать каждой рыбацкой артели квоту на испускание рыбьего духа и сократить его выбросы до уровня позапрошлого года, и это ещё не окончательное слово.
 

Протокол 7 – Акт обследования развалин ледяной избушки

Сведя счеты, подведи итог и оцени баланс.
/Ф.Е. Топорищев, „Государственному лицу“/

На месте сожжённой скинхедами ледяной избушки на курьих ножках обнаружено:

– Лужа, большая – 1 шт.

– Школ борьбы ненасильственными методами за жизнь в экстремальных условиях – 100 шт.

– Цветов невиданных, алого цвета, разных – 100 сортов, 1 млн. шт.

– Белоснежка, чёрная, в хрустальном башмачке – 1 шт.

– Нога, костяная, из слоновых бивней – 1 шт.

Резолюция рыбнадзора:

– Лужу заселить голавлём, накрыть кепкой, назвать аквапарком и сдать в аренду за тридцать серебренников, а создателей привлечь за архитектурные излишества.

– Школы борьбы распустить, как незаконные вооружённые формирования.

– Чёрную белоснежку в хрустальном башмачке украсить венцом из алых терниев, назвать царицей Савской и вместе с тремя чудо-богатырями, спрятанными под выкорчеванными вчистую нечестивыми алыми цветами, погрузить в ковчег на подводных крыльях, из найденной слоновой кости, и прикрываясь алыми парусами, заложив самое последнее слово, не вступая с чудом-юдом ни в какие переговоры, отправить ему в подарок, туда не знаю куда, на берег самого синего моря.

А что делать?

Но это уже совсем другая история.
 

Эпилог

То, не знаю что
или
Песнь песней

Не мир я принёс вам, но мечту о мире.
/Из апокрифов от Агасфера, найденных на берегу Мёртвого моря за миллиард лет до конца света/

Самую лучшую книгу еще не сочинили, самую же худшую вряд ли когда напишут.
/Ф.Е. Топорищев, „Служителям муз“/

По самому синему морю пятьсот дней и ночей носили летучий корабль буйный ветер и белопенные волны, пока не поцеловал он землю. И случилось обыкновенное чудо – разбился хрустальный гроб и сбросило свою золотую чешую чудо-юдо: „И цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей; ...“

Но может быть спета и эта песенка и стать былью самая страшная сказка, если позволить дёргать за волшебное колечко и стать всем очередному ничто с горячей головой, мотором вместо сердца и мохнатою решительной рукою, которое возомнив себя богом, царём и героем, способным править природу и овладевать миром, подомнёт жизнь под образ свой и подобие и, всех разметав на нечистых и чистых, начнёт потрошить кур, несущих золотые яйца, переводить на силос аленькие цветочки, выбирать деревянные костюмы своим детям и сжигать в хатах и печках сестёр и братьев, умеющих жить своей репкой, а золотую рыбку опустит простою воблой и будет она шестерить на посылках, корчиться под его дудку и выкрикивать то не знаю что, осевшим от страха и ужаса пьяным голосом, при виде чёрного пиратского флага над бригантиной с алыми парусами у испоганенных берегов самого синего моря, где так вольно дышал человек.

А записаны эти притчи под напевы известного синеморско-лукоморского гусляра, сотворившего Песнь о золотой рыбке, и поставившего в начале слово:

„У самого синего моря ...“

Биографическая справка об авторе

Помни: озарение легко переходит в ослепление, с последующим отрезвлением, подозрением и прозрением.
Венец же всему – раскаяние.
/Ф.Е. Топорищев, „Авторам и соавторам“/

Гражданин глобуса Г. Ильич родился за тридевять земель в стране зелёного полумесяца, в наддесятом году прошлого века в семьях И. Марковича, Ю. Лазаревича, В. Фрицевны и Д. Ивановны,
и вырос у подножья горы Тахт-и-Сулайман.

Учился в школах выживания в экстремальных физико-математических условиях.

По окончании химфака высотной башни из слоновой кости работал маленьким научным сотрудником НИИ по переработке отходов производства в едохимикаты (НИИ по ПОПЕ), но так и не став большим учёным, организовал после перестройки малое предприятие по переводу отходов жизнедеятельности в продукты питания (ООО по ПОЖвПроПит).

В настоящее время живёт в городе Глупове, пишет краткие курсы его истории и пытается переводить их на всеобщий язык.

У него четыре брата – В. Ильич, Д. Ильич, И. Ильич и С. Юрьевич, а также сын, дочь и много племянников и племянниц и все они – очень разные люди.

© Г.Ильич –  2004-2005 г.
Автор сохраняет за собой право на обновление, дополнение и модернизацию текста.

По вопросам защиты авторских прав и авторской политики автор выражает полную солидарность с соответствующим документом Леонида Каганова.

Г.Ильич

Другие произведения автора:
Фатерлянд-Родина

Свои и чужие мысли и анекдоты на тему гигиены, прав человека и других высоких и невысоких материй

Моя борьба
или
Как я ходил на Антифашистский марш